МЕЛ-ь-ница
Интервью с Андреем Деллосом
«Дуэт Пушкина и Деллоса»
Корр. Сегодня вы такой известный человек. А как все получилось в вашей судьбе? А. Д. Это все получилось чисто случайно. В 91-м году я вернулся из Франции, и мы с Антоном Табаковым решили открыть клуб. Мы стали работать на звезд, на актерскую тусовку, и это было не просто.
Андрей Деллос — художник, переводчик, строитель, ресторатор…
Автор ресторанов, как для московской и зарубежной элиты, так и для простых людей: «Муму», «Бочка», «Шинок»,
«Ле Дюк» и…
«Кафе Пушкинъ».
Развлечение лицедеев — дело неблагодарное. Веселятся они, как правило, от своих собственных шуток и заводятся только от самих себя. И привлечь их внимание и сделать так, чтобы им было интересно, задача абсолютно непосильная.
В течение пяти лет, что существовали клуб «Сохо» и дискотека «Пилот», я каждый день просыпался и стонал от ужаса, что придется что-то избирать, чем-то развлекать. Но, видимо, все-таки это удалось сделать. В «Сохо» невозможно было попасть в течение многих лет, но стал актерским клубом номер один в Москве.
Ресторанный бизнес как таковой входит в четверку самых сложных бизнесов в мире. Но клубное движение, рассчитанное на людей, добившихся успеха на какой-то творческой стезе, надо делать либо очень хорошо, либо вообще никак. То, что я наблюдаю сегодня, это попытки создания такого рода клубов, кажется мне абсолютно беспомощным, хотя люди как бы стараются.Проблема в том, что это действительно труднодостижимо. Но мне удалось это сделать каким-то чудом. Здоровья было много, наверное. Приобретенного во Франции от здоровой жизни. Но я думаю, что если бы в дело продлилось еще лет зтак пять, то оно превратилось бы в мой могильный камень. А как бы по форме это все было удивительно легко.
Это мне и интересно. Ты работаешь на экстремуме, ты не имеешь права на ошибку, тебе ее не простят.
Организовывались одни за другим какие-то абсолютно безумные вечера, выносились какие-то двух с половиной метровые блюда с раками, устраивались вечера, где съедалось 150 кг мясо аллигатора, быка жарились на улице прямо перед «Сохо», что впоследствии были воплощенино в ресторане «Бочка», где мангал прямо посередине ресторана. Ну, в общем, шло сплошное безумие. Все это на самом деле очень интересно, но очень трудоемко. Все это произошло случайно, потом что было актерская московская пресловутая тусовка, не было места, где собираться. Все собирались по квартирам, а уже можно было собираться не только на квартирах. «Можно» мы реализовывали один из первых. То, что за этим последовало, было уже продиктовано, это было уже рельсы.
Все рестораны, которые я сделал потом, были аортовыми, это было непременное условие, мне другое делать скучно. Я сейчас открыл два ресторана быстрого питания, два фаст-фуда под названием «Муму». И, несмотря на то, что там, чтобы очень капитально, поесть, нужно, 5 условных, единиц, все равно, мы постарались тоже сделать их аортовыми. Один находится на фрунзиской, другой на Арбате. И это из-за того, что меня всегда обвиняют в том, что я работаю исключительно на элиту как московскую, так и зарубежную, это так, но на нее работать сложнее, ведь элита гораздо капризнее и требовательнее, чем простые люди, допускаю, она имеет на это право. Но это мне и интересно. Ты работаешь на экстремуме, ты не миееш права на ошибку, тебе ее не простят. Из-за этой непомерной требовательности. Когда ты работаешь с простыми людьми, у тебя больше права на ошибку. Я смотрю это по московским фаст-фудам, которые являют собой за малым исключением одну сплошную ошибку, хотя они работают. Но все равно ошибку совершить не хочется. Уже не привык. Отучили. И мы ее не совершили: «Куму» наполнился битком, и я испытываю определенную гордость. Первый раз в жизни я сделал что-то не в обычной высокой гамме.
Артовость — это единственное, что меня увлекает. Я это доказал успехом. Каждый мой последующий проект был более артовый, чем предыдущий. За «Бочкой» появился «Шинок», однозначно театрализованный ресторан, всегда за «Шинком» — «Ле Дюк», ресторан «рыцарской категории», а то, что это в своеобразное империю, причина предельно ясная: Делаешь, -получается, опять делаешь, опять получается, так одно за другим и следует. Здесь нет никаких загадок. Никто за мной не стоял, никто в меня деньги особенно не вкладывал. Была просто работа.
Корр. Андрей, в свое время вы руководили Институтом Русского Языка при Академии наук СССР, потом стали французским художником, так что талантов вам было не заменить.
А.Д. У меня три профессии: художник, переводчик и строитель. Все три я использую на сто процентов. Вот, слава Богу, ничего не получилось в этой истории лишнего. Совпадение, может быть, несовпадение, не знаю. То, что я строитель, я строю постоянно, у меня одна стройка на другой, то что я художник, я создаю художественные интерьеры, а то, что я переводчик, я по полночи не вылезаю из Интернета. Я не говорю про иностранных партнеров, это само собой, в Интернете я ищу различные дизайнерские вещи, строительные материалы и прочее. Это титанический труд и замечательно, что я его делаю сам, положиться на кого-либо почти невозможно. А для этого надо знать язык.
Корр. Кто посещает ваши рестораны?
А. Д. Все, кто когда-либо выходил в ресторан, были в моих заведениях. Кто-то бывает чаще, кто-то меньше, но исключений нет. Меньше ходили оперные звезды, но сейчас что-то появились, их стали приводить друзья. А что касается звезд кино и театра, не подлежит обслужению. Большинство из них мои знакомые и друзья, мы очень хорошо с ними общаемся и причем давно, еще со времен «Сохо», вот так они за мной и идут: я открываю новый ресторан, а туда приходят.
Корр. А когда-то был всего один ресторан ВТО. Хотелось ли вам воспроизвести его атмосферу или у вас есть свои конструктивные принципы создания притягательности и шарма театральных ресторанов?
Артовость — это единственное, что меня увлекает. Я это доказал успехом. Каждый мой последующий проект был более артовый, чем предыдущий.
А. Д. Это два современно разных явления, которые никак нельзя сравнить. Ресторан ВТО на улице Горьког был мне очень хорошо знаком, я в нем много бывал и кое-что я попытался частично воссоздать в кафе «Пушкин», тем более, что оно напротив. Я очень рад, что в последнее время пресса все чаще их сравнивает. Чем был по сути дела ресторан ВТО? Там было очень много пьяных людей и там было очень много пьяных разговоров. Вопрос в том, что рождалось в процессе этих пьяных разговоров. Он стал своего рода инкубатором, где рождались прекрасные идеи и где общение, пусть оно даже было сдобрено лихой порцией алкоголя, было Фантастически креативным. Вот почему значение его в советской культуре было огромным. Другое дело, не все это понимали. Когда он сгорел, актеры его лишились бы. К сожалению, потом что держать уровень цен, которой был там и был по карману большинству актеров, стало невозможен.
Корр. Понятно, что не все артисты могут себе позволить проводить время в эксклюзивных ресторанах.
А. Д .Да, и в связи с этим есть отличный проект, как сделать так, чтобы его возродить, этот ресторан ВТО и держать там уровень цен, доступный обычному работнику, среднему актеру театра с зарплатой 100 условных единиц.
Все, кто когда-либо выходил в ресторан, были в моих заведениях. Кто-то бывает чаще, кто-то меньше, но исключений нет.
У меня есть такой проект, я о нем рассказывал Правительству Москвы.
Это очень не простой проект по реализации, но не должен быть убыточным. И чтобы сделать такие цены, чтобы там собиралась творческая публика, и чтобы туда мог прийти любой актер, и при этом чтобы это дело не пошло ко дну через два месяца. Это надо обладать высочайшей степенью профессионализма, чтобы разработать такой проект, но мне кажется, что я подошел к тому, что такое удастся. Другое дело, что все упирается в помещение. Но ностальгия велика по ВТО, и хотелось бы сделать.
А почему ВТО не выжил бы, даже если бы и не сгорел, как не выжил ресторан Дома Кино. Там подняли цены и все. А насчет поднятия цен -это был ресторан, куда попасть было престижно, и потом он был искусственно не доступен. Правда, кормили там тем, что сейчас в элитном ресторане вряд ли кто будет, есть, но тогда это казалось потрясающим. И поскольку это был ресторан престижный, туда рвались, и почему было не поднять цены, а подняли цены, и оттуда ушли то, что его делало, оттуда ушли вот эти люди. И кто-то из них вообще не ходит в рестораны, потому что просто материально себе этого позволить не может, а тот, кто ушел на вершину, продолжает ходить.
Мне очень жаль, что так происходит, я общаюсь сейчас только с избранными, но то, что не происходят завсегдатаи ВТО, меня огорчает. Я думаю, что если мне посчастливится рано или поздно осуществить этот проект, то это будет здорово.
Корр. Андрей, оригинальная идея кафе «Пушкин» естественно пришла из французской песни «Натальи». Это девушка не вымышлена, когда-то она работала гидом-переводчиком Интуриста. И все было настоящим: и любовь, и Красная площадь, белая от снега, вот только никогда не было кафе «Пушкин» и это несуществующее романтическое кафе стало главным действующим лицом. Можно подумать, что песня написана специально для вас. А вы просто внесли одну строчку в историю.
А. Д. Я не хотел делать французский проект, я знаю, что они и так будут, я хотел сделать проект для русских. Но это отдельная история, она росла в особых энергетических условиях.
За гранцей человек, который занимается ресторанным бизнесом -это очень уважаемый человек, люди понимают степень ответственности. У нас это ресторанщик.
Проект этот обдумывался давно, много лет, я подумал, что как обидно, что нет кафе «Пушкин», еще, когда в первый раз услышал песню Жальбера Бека, это было в самом начале 70-х годов.
Французы всегда спашивали, где кафе «Пушкин», а дальше было немая сцена из области: приезжаете вы в Париж, спрашиваете, где Эйфелева башня, а вам говорят: «Как Эйфелева я башня?» Его надо было делать давно.
Была придумана история про аптекаря, это история была описана в таком количестве журналистов, что просто лень пересказывать. Нормальная история, она сработала по многим причинам, когда я ее придумал. Я все-таки родился на Пушкинской площади и первые годы своей жизни я прожил там. Я помню ту еще Пушкинская площадь, которой сейчас уже нет и быть не может, я ее очень хорошо помню. Я помню эту аптеку, она находилась не совсем там, где сейчас кафе «Пушкин», она стояла там, где и была в 19 веке. И что действительно чудесно, это чудо, я придумал историю об этом аптекаре, но не смог придумать ему имя, зато придумал отчество: Карлович. Он должен был быть немецких кровей. Я уже много раз рассказывал эту историю, ее надо было рассказать, потом что надо было заряжать этих людей, художников, строителей, администраторов, потому что построить за 5 месяцев такой особнячище невозможно. И всем говорил: «Ну, это тот Карлович».
Когда мы открыли «Пушкин», я уехал отдыхать, мне в Биарицц директор прислал, по факсу ксерокопию выписки из справочника 50-х годов 19 века и было, написано, что точно на этом месте находилась, аптека и владельца звали, Фридрих Карлович. Это чума. Я чуть не упал, когда это прочел. У меня документ есть, это подтверждающий, потому что поверить в это, -значит, поверить в мистику.
Там было все просто и все очень непросто одновременно. Отношение советских людей к ресторанам, казино и дискотекам сохраняется, по сей день во всех своих проявлениях. За гранцей человек, который занимается ресторанным бизнесом -это очень уважаемый человек, люди понимают степень ответственности. У нас это ресторанщик. Тот самый с золотым зубом. Так вот моя задача была сделать именно интеллигентное место. Доказать, что ресторан может входить в разряд наиболее интеллигентных институтов своего времени.
Там нет ни одного портрета Пушкина, там нет никаких его автографов. Надо было, чтобы там поселился дух Пушкина.
Смог я это доказать или не смог, не знаю, но говорят, что цель достигнута. А она была именно такая: чтобы к нам ходили только интеллигентные люди. Я наблюдаю смешные сцены, когда «Пушкин» стал популярен, там появились, шейны, бритые. Они всегда появляются там, где бывать становится модно. Они там посидели и ушли оттуда. Это не их место, оно их выперло. Вот когда я это увидел, я понял, что это определенная победа.
Корр. В центре Москвы можно увидеть рекламу музыкальных вечеров в кафе «Пушкин», это какие-то специальные тематические программы?
А. Д. Туда не продают билеты, это просто вечера, где играют симфонические ансамбли. Я не хочу сейчас наполнять «Пушкин» активными вещами. Я боюсь это делать и отношусь к этому осторожно. Сверхзадача была очень хитрая: наполнить кафе Пушкиным, не устанавливая там каких-то объектов, связанных непосредственно с поэтом. Там нет ни одного портрета Пушкина, там нет никаких его автографов. Надо было, чтобы там поселился дух Пушкина.
Валентина Шаляпина