В золотые, солнечные дни начала октября 1993 года вновь подтверждалась знаменитая формула: «Весь мир театр, и все люди в нем — актеры». Главные персонажи (политики) делили в те дни власть, обвиняя друг друга в бесчестии и вероломстве. Второстепенные персонажи, по наущению главных, на огромной площади в центре Москвы стреляли друг в друга из танков и автоматов. Массовка наблюдала за этим частично на месте событий, частично — у телевизоров. Все были при деле, в грандиозном спектакле под названием «Жизнь» шла очередная кульминационная сцена…

Во время таких кульминаций стихает, замирает всё второстепенное, периферийное. Кажутся ничтожными, мелкими личные проблемы и переживания эпизодических персонажей (то бишь простых людей). В самом деле, кому интересно, что у Ивана Иваныча обострился радикулит, а Марья Петровна копает картошку на своём огороде, когда гиганты театрального процесса с помощью танков и автоматов делят власть в центре Москвы. Никому из эпизодников (простых, стало быть, людей) не приходило в голову в те кульминационные дни «высовываться». Ну, к примеру, поехать в центр полыхающей столицы, чтобы… зарегистрировать НОВЫЙ ТЕАТР.

Однако один человек «высунулся». И поехал он к месту пожарища именно для того чтобы зарегистрировать новый театр. Звали человека Елена Махонина…
И, пробираясь сквозь милицейские заслоны к разгромленной, дымящейся мэрии, она говорила останавливающим её омоновцам:
— Знаете что, господа, вы тут ерундой занимаетесь, а меня важные дела ждут. Я иду регистрировать театр и прошу мне не мешать.
— Вы не контужены, девушка? — осведомлялись омоновцы. — Мэрия разбита. Очнитесь…

В мэрию она все таки прорвалась в те воистину грозные октябрьские дни. Заветные бумаги, подтверждающие существование на театральной карте России театра с названием «МЕЛ» были соответствующим образом оформлены и заверены солидными печатями. Оставалось — чуть-чуть…
Здесь уместно вспомнить знаменитую фразу Рене Клера: «Фильм готов, осталось его снять».